Far-east style with a spirit of wild west
– Якопо, я лежу здесь и не знаю, что делается в мире. Поэтому я не могу судить о том, что ты мне рассказываешь сейчас, происходит ли это только внутри тебя или вне тебя. В любом из случаев, кто-то стасовал, смешал и переиначил слова Книги сильнее, чем позволено.
– Что это значит?
– Мы согрешили против Слова, сотворившего и удерживающего мир. Ты терпишь наказание за это, так же как и я. Между нами нет различий.
Появилась сиделка, подала ему что-то для смачивания губ, сказала Бельбо, что утомлять больного не надо, но Диоталлеви взбунтовался:
– Оставьте в покое. Я должен сказать ему Истину. Вы владеете Истиной?
– Ох, ну и вопрос, что вам сказать, прямо не знаю…
– Тогда идите. Это мой друг, я говорю ему важную вещь. Послушай, Якопо. Как внутри человеческого тела имеются члены, суставы и органы, так же и в Торе, понятно? И как внутри Торы есть члены и суставы, так же и в теле.
– Ладно.
– Рабби Меир, когда он учился у рабби Акибы, подмешивал купорос к чернилам, и учитель не говорил ничего. Но когда рабби Меир спросил у рабби Ишмаэля, добро ли он делает, тот ему ответил: сын мой, будь осмотрителен в своем труде, потому что это труд Господен, и если ты потеряешь хотя бы букву или лишнюю букву напишешь, ты разрушишь весь мир… Мы хотели переписать Тору, но не боялись недописать или приписать, буквой больше или меньше…
– Мы же в шутку…
– Шутки недопустимы с Торой.
– Но мы шутили над историей, над тем, что писано другими.
– Есть ли писание, сплачивающее мир, вне Писания? Дай мне немного воды, нет, не стакане, намочи вон ту тряпочку. Спасибо. Теперь слушай. Перепутать буквы Книги - перепутать мир. Любой книги, даже словаря. Эти твои типчики, доктор Вагнер... утверждают ведь, что кто играет словами, анаграммирует и перевирает, тот держит тяжесть на душе и ненавидит своего папашу?
– Не совсем то. Так говорят психоаналитики, говорят ради денег, твои раввины другое дело.
– Все они раввины, и все одно дело. Об одном говорят. Думаешь, раввины о Торе - это о свитке? Это о нас, как мы стараемся переиначить свое тело через посредство языка. Теперь слушай. Чтобы накладывать руки на буквы Книги, надо милосердие. У нас милосердия не было. Каждая книга соткана из имени Бога, а мы анаграммировали все книги Истории, не молившись. Молчи, слушай. Тот, кто занимается Торой, поддерживает мир в движении и поддерживает в движении собственное тело, в то время как читает или переписывает, потому что нет такой части тела, которая не имела бы соответствия в мире… Намочи тряпочку, пожалуйста. Изменяя Книгу, изменяешь мир, изменяя мир, изменяешь тело. Этого мы не понимали. Тора выдает одно из своей сокровищницы, проявляется на миг и снова укрывается. Открывается только на миг и только любителю. Она как прекраснейшая женщина, которая скрывается в своем дворце в маленькой недоступной комнате. У нее есть единственный любовник, о существовании которого никому не известно. И если кто-то, не он, накладывает на нее грязные лапы, она противится. Отвечает лишь любовнику, для него открывает маленький просвет и показывается лишь ненадолго. Потом снова скрывается. Слово Торы открывается лишь тому, кто любит ее. А мы пытались говорить о книгах без любви и с осмеянием…
Бельбо снова смочил ему губы тряпочкой. – Ну и?
– Ну и пожелали сделать то, что нам не было позволено и к чему мы не были подготовлены. Наложив руки на слова Книги, мы пожелали построить Голема.
– Не понимаю.
– Не можешь уже понимать. Ты в плену у твоего же создания. Но твоя история разворачивается пока еще во внешнем мире. Не знаю как, но ты из нее выбраться теоретически можешь. Для меня все иначе, я переживаю внутри собственного тела то, что мы попробовали в шутку сделать в Плане.
– Не говори глупостей, у тебя вопрос клеток…
– А что такое клетки? Месяцами напролет, как одержимые раввины, мы проговаривали устами все новые комбинации букв Книги. GСС, СGС, GСG, СGG. Что произносилось устами, то усваивалось клетками. Что совершили мои клетки? Изобрели себе План и двинулись наобум. Мои клетки изобретают историю, необщую для всех. Мои клетки научились богохульствовать, анаграммируя Книгу и все книги на свете. И то же они научились проделывать с моим телом. Переставляют, передвигают, меняют, пермутируют, создают клетки, невиданные никем и никогда, бессмысленные или со смыслами, противоположными правильному. Должен существовать один смысл правильный, остальные ошибочные, если же нет, - смерть. Они же играют без веры, вслепую. Якопо, пока я мог еще читать, лежа тут, я читал словари. Изучал историю слов, чтобы понять, что произошло с моим телом. Для нас, раввинов, это обыкновенный путь. Ты когда-нибудь думал, что риторический термин «метатеза» – двойник онкологического «метастаза»? Что такое метатеза? Это когда вместо «Логос» говорят «голос». Это Темура. Словарь же говорит, что метатеза означает «сдвиг, подмена». А «метастаз» означает «изменение, сдвиг». До чего глупы словари. Тот же самый корень – либо от глагола «метатифеми», либо от глагола «мефистеми». Но «метатифеми» означает «ставлю в середину, переношу, перемещаю, подменяю»… А «мефистеми» значит «перемещаю, передвигаю, изменяю, схожу с ума». Вот так мы все и сошли с ума. И в первую очередь обезумели клетки моего тела. Поэтому я умираю, Якопо, и ты это знаешь.
– Ты говоришь так потому, что болен.
– Я говорю так потому, что наконец я понял, что случилось в моем организме. Я изучаю его день за днем, знаю, что в нем происходит, но не могу на него воздействовать, клетки больше не подчиняются мне. Я умираю потому, что убедил свои клетки в том, что правил никаких нет, что с любым текстом можно делать все что угодно. Я потратил жизнь на то, чтоб убедить в этом себя, в первую очередь свой мозг. И мой мозг передал полученное убеждение непосредственно им, моим частицам. Почему я теперь могу надеяться, что они окажутся осторожнее моего мозга? Я умираю от того, что мы оказались свободнее любых допустимых пределов.
(У.Эко, "Маятник Фуко")
– Что это значит?
– Мы согрешили против Слова, сотворившего и удерживающего мир. Ты терпишь наказание за это, так же как и я. Между нами нет различий.
Появилась сиделка, подала ему что-то для смачивания губ, сказала Бельбо, что утомлять больного не надо, но Диоталлеви взбунтовался:
– Оставьте в покое. Я должен сказать ему Истину. Вы владеете Истиной?
– Ох, ну и вопрос, что вам сказать, прямо не знаю…
– Тогда идите. Это мой друг, я говорю ему важную вещь. Послушай, Якопо. Как внутри человеческого тела имеются члены, суставы и органы, так же и в Торе, понятно? И как внутри Торы есть члены и суставы, так же и в теле.
– Ладно.
– Рабби Меир, когда он учился у рабби Акибы, подмешивал купорос к чернилам, и учитель не говорил ничего. Но когда рабби Меир спросил у рабби Ишмаэля, добро ли он делает, тот ему ответил: сын мой, будь осмотрителен в своем труде, потому что это труд Господен, и если ты потеряешь хотя бы букву или лишнюю букву напишешь, ты разрушишь весь мир… Мы хотели переписать Тору, но не боялись недописать или приписать, буквой больше или меньше…
– Мы же в шутку…
– Шутки недопустимы с Торой.
– Но мы шутили над историей, над тем, что писано другими.
– Есть ли писание, сплачивающее мир, вне Писания? Дай мне немного воды, нет, не стакане, намочи вон ту тряпочку. Спасибо. Теперь слушай. Перепутать буквы Книги - перепутать мир. Любой книги, даже словаря. Эти твои типчики, доктор Вагнер... утверждают ведь, что кто играет словами, анаграммирует и перевирает, тот держит тяжесть на душе и ненавидит своего папашу?
– Не совсем то. Так говорят психоаналитики, говорят ради денег, твои раввины другое дело.
– Все они раввины, и все одно дело. Об одном говорят. Думаешь, раввины о Торе - это о свитке? Это о нас, как мы стараемся переиначить свое тело через посредство языка. Теперь слушай. Чтобы накладывать руки на буквы Книги, надо милосердие. У нас милосердия не было. Каждая книга соткана из имени Бога, а мы анаграммировали все книги Истории, не молившись. Молчи, слушай. Тот, кто занимается Торой, поддерживает мир в движении и поддерживает в движении собственное тело, в то время как читает или переписывает, потому что нет такой части тела, которая не имела бы соответствия в мире… Намочи тряпочку, пожалуйста. Изменяя Книгу, изменяешь мир, изменяя мир, изменяешь тело. Этого мы не понимали. Тора выдает одно из своей сокровищницы, проявляется на миг и снова укрывается. Открывается только на миг и только любителю. Она как прекраснейшая женщина, которая скрывается в своем дворце в маленькой недоступной комнате. У нее есть единственный любовник, о существовании которого никому не известно. И если кто-то, не он, накладывает на нее грязные лапы, она противится. Отвечает лишь любовнику, для него открывает маленький просвет и показывается лишь ненадолго. Потом снова скрывается. Слово Торы открывается лишь тому, кто любит ее. А мы пытались говорить о книгах без любви и с осмеянием…
Бельбо снова смочил ему губы тряпочкой. – Ну и?
– Ну и пожелали сделать то, что нам не было позволено и к чему мы не были подготовлены. Наложив руки на слова Книги, мы пожелали построить Голема.
– Не понимаю.
– Не можешь уже понимать. Ты в плену у твоего же создания. Но твоя история разворачивается пока еще во внешнем мире. Не знаю как, но ты из нее выбраться теоретически можешь. Для меня все иначе, я переживаю внутри собственного тела то, что мы попробовали в шутку сделать в Плане.
– Не говори глупостей, у тебя вопрос клеток…
– А что такое клетки? Месяцами напролет, как одержимые раввины, мы проговаривали устами все новые комбинации букв Книги. GСС, СGС, GСG, СGG. Что произносилось устами, то усваивалось клетками. Что совершили мои клетки? Изобрели себе План и двинулись наобум. Мои клетки изобретают историю, необщую для всех. Мои клетки научились богохульствовать, анаграммируя Книгу и все книги на свете. И то же они научились проделывать с моим телом. Переставляют, передвигают, меняют, пермутируют, создают клетки, невиданные никем и никогда, бессмысленные или со смыслами, противоположными правильному. Должен существовать один смысл правильный, остальные ошибочные, если же нет, - смерть. Они же играют без веры, вслепую. Якопо, пока я мог еще читать, лежа тут, я читал словари. Изучал историю слов, чтобы понять, что произошло с моим телом. Для нас, раввинов, это обыкновенный путь. Ты когда-нибудь думал, что риторический термин «метатеза» – двойник онкологического «метастаза»? Что такое метатеза? Это когда вместо «Логос» говорят «голос». Это Темура. Словарь же говорит, что метатеза означает «сдвиг, подмена». А «метастаз» означает «изменение, сдвиг». До чего глупы словари. Тот же самый корень – либо от глагола «метатифеми», либо от глагола «мефистеми». Но «метатифеми» означает «ставлю в середину, переношу, перемещаю, подменяю»… А «мефистеми» значит «перемещаю, передвигаю, изменяю, схожу с ума». Вот так мы все и сошли с ума. И в первую очередь обезумели клетки моего тела. Поэтому я умираю, Якопо, и ты это знаешь.
– Ты говоришь так потому, что болен.
– Я говорю так потому, что наконец я понял, что случилось в моем организме. Я изучаю его день за днем, знаю, что в нем происходит, но не могу на него воздействовать, клетки больше не подчиняются мне. Я умираю потому, что убедил свои клетки в том, что правил никаких нет, что с любым текстом можно делать все что угодно. Я потратил жизнь на то, чтоб убедить в этом себя, в первую очередь свой мозг. И мой мозг передал полученное убеждение непосредственно им, моим частицам. Почему я теперь могу надеяться, что они окажутся осторожнее моего мозга? Я умираю от того, что мы оказались свободнее любых допустимых пределов.
(У.Эко, "Маятник Фуко")